«Прекрасно то, что нравится всем»

Поскольку мы не в состоянии логически обосно-вать, почему данный объект воспринимается как кра-сивый, единственным подтверждением объективности нашей эстетической оценки оказывается способность этого предмета вызывать сходное переживание у дру-гих людей. Иными словами, на помощь сознанию как разделенному, обобществленному знанию, знанию вместе с кем-то, приходит сопереживание.

Канту, а за ним и автору этих строк можно возра-зить, что эстетические оценки крайне субъективны, зависят от культуры, в которой воспитан данный чело-век, И вообще – «о вкусах не спорят». Искусствовед сейчас же приведет примеры новаторских произведе-ний живописи, которые сперва называли безграмотной мазней, а потом провозглашали шедеврами и поме-щали в лучшие музеи мира. Не отрицая зависимости эстетических оценок от исторически сложившихся норм, принятых в данной социальной среде, от уровня интеллектуального развития человека, его образован-ности, условий воспитания и т.п., мы можем предло-жить некую универсальную меру красоты. Ее единст-венным критерием служит феномен сопереживания, непереводимого на язык логических доказательств.

Прекрасно то, что – признается таковым достаточ-но большим количеством людей на протяжении доста-точно длительного времени. Массовое, но кратковре-менное увлечение или длительное почитание ограни-ченным кругом ценителей не могут свидетельствовать о выдающихся эстетических достоинствах предмета. Лишь широкое общественное признание в течение многих лет служит объективным мерилом этих досто-инств. Нагляднее всего справедливость сказанного проявляется в судьбе великих произведений искусст-ва, к которым люди обращаются на протяжении столе-тий как к источнику эстетического наслаждения.

«Красота – это целесообразность предмета без представления о цели»

Третий «закон красоты» Канта может быть истол-кован следующим образом. Поскольку, мы не в со-стоянии определить словами, какими качествами дол-жен обладать предмет, чтобы быть красивым, мы не можем поставить себе целью сделать непременно красивый предмет. Мы вынуждены сперва его сделать (изготовить вещь, выполнить спортивное упражнение, совершить поступок, создать произведение искусства и т.д.), а потом оценить, красив он или нет. Иными словами, объект оказывается соответствующим цели, которая не была уточнена заранее. Так о какой же со-образности говорит Кант? Сообразность чему?

Каждый раз, когда заходит речь о красоте какого-либо объекта, подчеркивается значение его формы. «Произведение искусства, – писал Гегель, – которому недостает надлежащей формы, не есть именно по-этому подлинное, то есть истинное произведение ис-кусства». В более широком смысле, не ограниченном сферой искусства, философ А.В. Гулыга рассматри-вает прекрасное как «ценностно-значимую форму». Но в каком случае форма становится ценностно-значимой, и вообще что такое «ценность»? Академик П.Н. Федосеев, формулируя проблему ценностей, на-поминает, что для марксизма «…высшими культурны-ми и нравственными ценностями являются те, кото-рые в наибольшей степени содействуют развитию общества и всестороннему развитию личности». За-помним этот акцент на развитии, он нам пригодится еще не раз.

Можно сказать, что красота – это максимальное соответствие формы (организации, структуры) явле-ния его назначению в жизни человека. Такое соответ-ствие и есть целесообразность. Например, прыжок спортсмена, несмотря на рекордный результат, мы воспримем как некрасивый, если результат достигнут предельным напряжением сил, судорожным рывком, с почти страдальческой гримасой на лице. Ведь спорт есть средство гармонического развития, физического совершенствования человека и лишь вторично – средство социального успеха и способ получения ма-териального вознаграждения.

Это по-настоящему полезно, потому что красиво, сказал Антуан де Сент-Экзюпери. Но он не мог ска-зать: это по-настоящему красиво, потому что… полез-но. Здесь нет обратной зависимости.

Мы не признаем красивыми вещь утилитарно не-годную, удар футболиста мимо ворот, профессио-нально безграмотную работу, безнравственный посту-пок. Но только утилитарная полезность вещи, дейст-вия, поступка еще не делает их красивыми.

Впрочем, мы увлеклись анализом и почти наруши-ли своими рассуждениями четвертый и последний «закон красоты», а именно, что

«Прекрасное познается без посредства понятия»

Выражаясь языком современной науки, это озна-чает, что деятельность мозга, в результате которой возникает эмоциональная реакция удовольствия от созерцания красоты, протекает на неосознаваемом уровне.

Кратко напомним, что высшая нервная (психиче-ская) деятельность человека имеет трехуровневую (сознание, подсознание, сверхсознание) функцио-нальную организацию (см. «Наука и жизнь» №12, 1975).

Как мы уже упоминали выше, сознание – это спе-цифическая форма отражения действительности, оперирование знанием, которое с помощью слов, ма-тематических символов, образцов технологии, обра-зов художественных произведений может быть пере-дано другим людям, в том числе другим поколениям в виде памятников культуры. Передавая свое знание другому, человек тем самым отделяет себя от этого другого и от мира, знание о котором он передает. Об-щение с другими вторично порождает способность мысленного диалога с самим собой, то есть ведет к появлению самосознания. Внутреннее «Я», судящее о собственных поступках, есть не что иное, как сохра-няющиеся в моей памяти «другие».

Подсознание – разновидность неосознаваемого психического, к которой принадлежит все то, что было осознаваемым или может стать осознаваемым в оп-ределенных условиях. Это хорошо автоматизирован-ные и потому переставшие осознаваться навыки, вы-тесненные из сферы сознания мотивационные кон-фликты, глубоко усвоенные субъектом социальные нормы поведения, регулирующая функция которых переживается как «голос совести», «зов сердца», «ве-ление долга» и т.п. Кроме такого, ранее осознававше-гося опыта, наполняющего подсознание конкретным, внешним по своему происхождению содержанием, есть еще и прямой канал воздействия на подсознание – подражательное поведение.

Подражательному поведению принадлежит ре-шающая роль в овладении навыками, которые прида-ют деятельности человека (производственной, спор-тивной, художественной и т.п.) черты искусства. Речь идет о так называемом «личностном знании», которое не осознается ни обучающим, ни обучаемым и кото-рое может быть передано исключительно невербаль-ным образом, без помощи слов. Цель достигается пу-тем следования ряду неявных норм или правил. На-блюдая учителя и стремясь превзойти его, ученик подсознательно осваивает эти нормы.

Сверхсознание в форме творческой интуиции об-наруживает себя на первоначальных этапах любого творческого процесса, не контролируемых сознанием и волей. Нейрофизиологическую основу сверхсозна-ния составляет трансформация и рекомбинация сле-дов ранее полученных впечатлений, хранящихся в памяти субъекта. Деятельность сверхсознания всегда ориентирована на удовлетворение доминирующей ви-тальной, социальной или идеальной потребности, кон-кретное содержание которой определяет характер формирующихся гипотез. Второй направляющий фак-тор – жизненный опыт субъекта, зафиксированный в его подсознании и сознании. Именно сознанию при-надлежит важнейшая функция отбора рождающихся гипотез: сначала путем их логического анализа, а позднее – с использованием такого критерия истинно-сти, как практика.

К какой из сфер неосознаваемого психического – к подсознанию или к сверхсознанию – относится дея-тельность механизма, в результате, которой возникает эмоциональное переживание красоты?

Здесь, несомненно, велика роль подсознания. На протяжении всего своего существования люди много-кратно убеждались в преимуществах определенных форм организации и своих собственных действий, и создаваемых человеком вещей. К перечню таких форм можно отнести соразмерность частей целого, отсутствие лишних, «не работающих» на основной за-мысел деталей, координация объединяемых усилий, ритмичность повторяющихся действий и многое, мно-гое другое. Поскольку эти правила оказались спра-ведливыми для самых разнообразных объектов, они приобрели самостоятельную ценность, были обобще-ны, а их использование стало автоматизированным, применяемым «без посредства понятия», т.е. неосоз-нанно.

Но все перечисленные нами оценки (и другие, по-добные им) свидетельствуют о правильной, целесо-образной организации действий и вещей, то есть лишь о полезном. А красота? Она опять ускользнула от ло-гического анализа!

Дело в том, что подсознание фиксирует и обобща-ет нормы, нечто повторяющееся, среднее, устойчивое, справедливое подчас на протяжении всей истории че-ловечества.

Красота же всегда – нарушение нормы, отклонение от нее, сюрприз, открытие, радостная неожиданность. Для возникновения положительной эмоции необходи-мо, чтобы поступившая информация превысила ранее существовавший прогноз, чтобы вероятность дости-жения цели в этот момент ощутимо возросла. Многие наши эмоции – положительные и отрицательные – возникают на неосознаваемом уровне высшей нерв-ной деятельности человека. Подсознание способно произвести оценку изменения вероятности удовлетво-рения потребностей. Но подсознание само по себе не в состоянии выявить, извлечь из объекта то новое, что в сопоставлении с хранящимися в подсознании «эта-лонами» даст положительную эмоцию удовольствия от восприятия красоты. Открытие красоты является функцией сверхсознания.

Пеленгатор творческой мысли

Поскольку положительные эмоции свидетельству-ют о приближении к цели (удовлетворению потребно-сти), а отрицательные эмоции – об удалении от нее, высшие животные и человек, стремятся максимизиро-вать (усилить, повторить) первые и минимизировать (прервать, предотвратить) вторые. По образному вы-ражению академика П. Анохина, эмоции играют роль «пеленгов» поведения: стремясь к приятному, орга-низм овладевает полезным, а избегая неприятного, предотвращает встречу с вредным, опасным, разру-шительным. Совершенно ясно, почему эволюция «создала», а естественный отбор закрепил мозговые механизмы эмоций – их жизненное значение для су-ществования живых систем очевидно.

Ну, а эмоция удовольствия от восприятия красоты? Чему она служит? Зачем она? Почему нас радует то, что не утоляет голод, не защищает от непогоды, не способствует повышению ранга в групповой иерархии, не дает утилитарно полезного знания?

Ответ на вопрос о происхождении эстетического чувства в процессе антропогенеза и последующей культурно-исторической эволюции человека мы мо-жем сформулировать следующим образом; способ-ность к восприятию красоты есть необходимый инст-румент творчества.

В основе любого творчества лежит механизм соз-дания гипотез, догадок, предположений, своеобразных «психических мутаций и рекомбинаций» следов ранее накопленного опыта, включая опыт предшествующих поколений. Из этих гипотез происходит отбор – опре-деление их истинности, то есть соответствия объек-тивной действительности. Как мы уже говорили выше, функция отбора принадлежит сознанию, а затем прак-тике. Но гипотез, подавляющее большинство которых будет отброшено, так много, что проверка их всех – явно нереальная задача, как нереален для шахмати-ста перебор всех возможных вариантов каждого сле-дующего хода. Вот почему абсолютно необходимо предварительное «сито» для отсеивания гипотез, не-достойных проверки на уровне сознания.

Именно таким предварительным отбором и занято сверхсознание, обычно именуемое творческой интуи-цией. Какими же критериями оно руководствуется? Прежде всего не формулируемым словами (т.е. не-осознаваемым) критерием красоты, эмоционально пе-реживаемого удовольствия.

Об этом не раз говорили выдающиеся деятели культуры. Физик В. Гейзенберг: «…проблеск прекрас-ного в точном естествознании позволяет распознать великую взаимосвязь еще до ее детального понима-ния, до того, как она может быть рационально доказа-на». Математик Ж. Адамар. «Среди многочисленных комбинаций, образованных нашим подсознанием, большинство безынтересно и бесполезно, но потому они и не способны подействовать на наше эстетиче-ское чувство; они никогда не будут нами осознаны; только некоторые являются гармоничными и потому одновременно красивыми и полезными; они способны возбудить нашу специальную геометрическую интуи-цию, которая привлечет к ним наше внимание и таким образом даст им возможность стать осознанными… Кто лишен его (эстетического чувства), никогда не станет настоящим изобретателем». Авиационный кон-структор О.К. Антонов: «Мы прекрасно знаем, что кра-сивый самолет летает хорошо, а некрасивый плохо, а то и вообще не будет летать… Стремление к красоте помогает принимать, правильное решение, восполня-ет недостаток данных».

Читатель может обратить внимание, что все эти свои аргументы в пользу эвристической функции эмо-ционального переживания красоты мы заимствуем в области научного и технического творчества. А как нам быть с красотой природных явлений, с красотой человеческого лица Или поступка?

Мир по законам красоты

Здесь прежде всего следует подчеркнуть, что вос-приятие, в результате которого возникает чувство пре-красного, есть творческий акт. В каждом явлении кра-соту надо открыть, причем во многих случаях она от-крывается не сразу, не при первом созерцании. Обна-ружение красоты в творениях природы – явление вто-ричное по отношению к творческим способностям че-ловека. «Чтобы человек мог воспринимать красивое в области слуховой или зрительной, он должен сам нау-читься творить» – утверждал А.В. Луначарский. Это, разумеется, не значит, что наслаждение от музыки получают только композиторы, а от живописи – только художники-профессионалы. Но человек совершенно не творческий, с неразвитым сверхсознанием оста-нется глухим к красоте окружающего мира. Для вос-приятия красоты он должен быть наделен достаточно сильными потребностями познания, вооруженности (компетентности) и экономии сил. Он должен аккуму-лировать в подсознании эталоны гармоничного, целе-сообразного, экономно организованного, чтобы сверх-сознание открыло в объекте отклонение от нормы в сторону превышения этой нормы.

Иными словами, человек обнаруживает красоту в явлениях природы, воспринимая их как творения При-роды. Он, чаще всего неосознанно, переносит на яв-ления природы критерии своих собственных творче-ских способностей, своей творческой деятельности. В зависимости от мировоззрения данного человека в ка-честве такого «творца» им подразумевается либо объективный ход эволюции, процесс саморазвития природы, либо Бог, как создатель всего сущего. В лю-бом случае сознание человека не столько отражает красоту, исходно существующую в окружающем его мире, сколько проецирует на этот мир объективные законы своей творческой деятельности – законы кра-соты.

Животные обладают положительными и отрица-тельными эмоциями как внутренними ориентирами поведения в направлении полезного или устранении вредного для их жизнедеятельности. Но, не будучи наделены сознанием и производными от него под- и сверхсознанием, они не обладают теми специфиче-скими положительными эмоциями, которые мы связы-ваем с деятельностью творческой интуиции, с пере-живанием красоты. Не обладают чувством такого рода удовольствия и дети до определенного возраста. От-сюда – необходимость эстетического образования и эстетического воспитания как органической части ов-ладения культурой, формирования духовно богатой личности.

Образование предполагает сумму знаний о пред-мете эстетического восприятия. Человек, совершенно Не знакомый с симфонической музыкой, вряд ли полу-чит наслаждение от сложных симфонических произ-ведений. Но так как в эстетическом восприятии участ-вуют механизмы подсознания и сверхсознания, то не-возможно ограничиться только образованием, то есть усвоением знаний. Знания должны быть дополнены эстетическим воспитанием, развитием изначально присущих каждому из нас потребностей познания, компетентности и экономии сил. Одновременное удовлетворение этих потребностей способно породить эстетическое удовольствие от созерцания красоты.

Основной формой развития сверхсознания в пер-вые годы жизни служит игра, требующая фантазии, воображения, каждодневных творческих открытий в постижении ребенком окружающего его мира, Беско-рыстие игры, ее относительная свобода от удовлетво-рения каких-либо потребностей прагматического или социально-престижного порядка способствует тому, чтобы потребность в вооруженности заняла домини-рующее место.

Здесь мы вплотную приблизились к ответу на во-прос, почему не может быть красивой утилитарно не-годная вещь, ложная научная теория, безнравствен-ный поступок, ошибочное движение спортсмена. Дело в том, что сверхсознание, столь необходимое для об-наружения красоты, всегда работает на доминирую-щую потребность, устойчиво главенствующую в струк-туре потребностей данной личности.

В науке целью познания является объективная ис-тина, целью искусства – правда, а целью поведения, продиктованного социальной потребностью «для дру-гих», – добро. Выраженность в структуре мотивов данной личности идеальной потребности познания и альтруистической потребности «для других» мы назы-ваем духовностью (при акценте на познании) и душев-ностью (при акценте на альтруизме). Потребности, не-посредственно удовлетворяемые красотой, оказыва-ются неразрывно связаны с мотивационной доминан-той, исходно инициировавшей деятельность сверхсоз-нания. В результате «чистая красота», по терминоло-гии Канта, осложняется «сопутствующей красотой». Например, прекрасное в человеке становится «симво-лом нравственно доброго», поскольку истина и добро сливаются в красоте (Гегель).

Именно механизм деятельности сверхсознания, «работающий» на доминирующую потребность, объ-ясняет нам, почему «свободная от всякого интереса» красота так тесно связана с поисками истины и прав-ды. «Красивая ложь» может некоторое время сущест-вовать, но только за счет своего правдоподобия, при-творившись правдой.

Ну, а как быть с теми случаями, где доминирующая потребность, на которую работает Сверхсознание, эгоистична, асоциальна или даже антисоциальна? Ведь зло может быть не менее изобретательным, чем добро. У злого умысла есть свои блестящие находки и творческие озарения, И все же «красивое злодейство» невозможно, потому что оно нарушает второй закон красоты, согласно которому прекрасное должно нра-виться всем.

Напомним, что сопереживание – отнюдь не прямое воспроизведение эмоций, переживаемых другим ли-цом. Мы сопереживаем только тогда, когда разделяем повод переживаний. Мы не порадуемся вместе с пре-дателем, хитроумно обманувшим свою жертву, и не будем сопереживать огорчению злодея по поводу не-удавшегося злодеяния.

Потребностно-информационная теория эмоций ис-черпывающе отвечает и на вопрос об изображении искусством страшных, уродливых, отвратительных яв-лений жизни. Потребность, удовлетворяемая искусст-вом, – это потребность познания правды и добра. Возникающие при этом эмоции зависят от того, в ка-кой мере данное произведение удовлетворило эти наши потребности и сколь совершенна его форма. Вот почему истинно художественное произведение вызо-вет у нас положительные эмоции даже в том случае, если оно повествует о мрачных сторонах действи-тельности. Лик Петра из пушкинской «Полтавы» ужа-сен для его врагов и прекрасен как божия гроза для автора «Полтавы», а через него – и для читателя. Итак, подчеркнем еще раз. Оценки типа «полезно – вредно» способствуют сохранению физического суще-ствования человеками в более широком смысле – со-хранению его социального статуса, создаваемых им ценностей, и т.д., а «бесполезная» красота, будучи инструментом творчества, представляет фактор раз-вития, совершенствования, движения вперед. Стре-мясь к удовольствию, доставляемому красотой, то есть удовлетворяя потребности познания, компетент-ности и экономии сил, человек формирует свои творе-ния по законам красоты и в этой своей деятельности сам становится гармоничнее, совершеннее, духовно богаче. Красота, которая непременно должна «нра-виться всем», сближает его с другими людьми через сопереживание прекрасного, вновь и вновь напомина-ет о существовании общечеловеческих ценностей.

Может быть, именно поэтому «красота спасет мир» (Ф.М. Достоевский).

И последнее. Является ли красота единственным языком сверхсознания? По-видимому, нет. Во всяком случае, нам известен еще один язык сверхсознания, имя которому – юмор. Если красота утверждает нечто более совершенное, чем усредненная норма, то юмор помогает отмести, преодолеть отжившие и исчерпав-шие себя нормы. Не случайно история движется так, чтобы человечество весело расставалось со своим прошлым.

…Нам снова встретился красивый объект: вещь, пейзаж, человеческий поступок. Мы осознаем их кра-соту и стремимся привлечь к ней внимание других лю-дей. Но почему данный объект красив? Объяснить это с помощью слов невозможно. Об этом нам сообщило сверхсознание. На своем языке.

Рубрики: Философия | Дата публикации: 30.06.2010

Комментарии и Отзывы