ГЕРМЕНЕВТИКА – теория

1) теория и методология истолкования текстов («искусство понимания»); 2) течение в философии 20 в. Хотя история герменевтики может быть прослежена через Средне-вековье до античности, понятие герменевтики в его современном значении восходит к Новому времени. Приблизительно в середине 17 в. устанавливается различие между ходом истолкования и его методом: герменевтика как учение о «правилах» истолкования на-чинают отделять от экзегетики (как лишенной методологической рефлексии практики комментирования). Революционный шаг в становлении герменевтики как самостоятельной дисциплины сде-лан Шлейермахером, принципиально расширившим сферу подле-жащих истолкованию текстов: для Шлейермахера – это «учение об искусстве понимания» письменных документов вообще. Задачу герменевтики составляет прояснение условий, делающих возмож-ным уразумение смысла того или иного текста. Всякий письменный документ, по Шлейермахеру – это языковое обнаружение, имеющее двойную природу: с одной стороны, он – часть общей системы язы-ка, с другой – продукт творчества некоторого индивида. Перед гер-меневтикой стоит поэтому двойная задача: исследование языкового обнаружения в качестве элемента определенной языковой системы и вместе с тем – как обнаружения стоящей за ним уникальной субъективности. Первую часть задачи выполняет «объективное» (или «грамматическое») истолкование, вторую – «техническое» (или «психологическое»). Грамматическое истолкование анализи-рует текст как часть определенной лексической системы, психоло-гическое же – индивидуальный стиль, т.е. комбинации выражений, не заданные лексической системой.

Важным этапом становления герменевтики была «философия жизни» Дильтея, в рамках которой герменевтике приписывается особая методологическая функция. Дильтею принадлежит заслуга систематического развития тезиса, согласно которому, «понима-ние» есть не частный аспект теории познания, но фундамент гу-манитарного знания («наук о духе») вообще. Это положение Дильтея, однако, было подготовлено интенсивными дискуссиями в исторической (И.Г.Дройзен) и филологической (А.Бёк) науке второй половины 19 в. Дройзен, в частности, обратил внимание на методологический изъян, препятствующий историографии стать наукой. Методом исторического познания, по Дройзену, должно стать «понимание». Предмет последнего составляют не объектив-ные факты, а то, что уже было в свое время интерпретировано; ра-бота историка – это «понимающее схватывание» уже когда-то по-нятого. Сходным образом трактует задачи гуманитарного позна-ния А.Бёк. Документы, с которыми имеет дело филолог, уже за-ключают в себе знание, являются результатом прошлого процесса познания. Отсюда особая продуктивность филологии, представ-ляющей собой, согласно формуле А.Бёка, «познание познанного».

Дильтеевская идея герменевтики была частью его грандиоз-ного методологического проекта, цель которого состояла в обос-новании значимости историко-гуманитарного познания и несво-димости процедур последнего к процедурам естественнонаучного познания. «Понимание» есть, по Дильтею, единственно адекват-ное средство передачи целостности, именуемой Жизнью. «Пони-мание» (вначале весьма сходное с «переживанием») трактуется при этом как та процедура, благодаря которой «жизнь» вообще может быть прояснена и осмыслена. «Жизнь» здесь – наименова-ние духовно-исторического мира, важнейшей характеристикой которого является его изоморфность нам как познающим. Живое может быть познано живым. Продукты творчества той или иной индивидуальности суть не что иное, как объективации жизни, и в известном смысле можно сказать, что мы понимаем в другом то, что понимаем в себе самих. Многократно пересматривая свою концепцию понимания, Дильтей то сосредоточивается на его ин-туитивном и в этом смысле иррациональном характере, то под-черкивает связь интуитивного постижения с понятийным мышле-нием. Под влиянием критики со стороны баденского неокантиан-ства (Риккерт), а затем и под влиянием феноменологии Гуссерля, Дильтей стремится освободить свою концепцию от явного психо-логизма. Он заостряет внимание на нетождественности понимания «вчувствованию», вводит, наряду с понятием «переживание», по-нятия «выражение» и «значение», а также обращается к понятию «объективного духа» Гегеля. Понимание как воспроизводящее пе-реживание имеет дело не только с индивидуальными психически-ми актами, но со сферой не сводимых к отдельным субъектам идеальных значений. Методологические размышления Дильтея легли в основу ряда концепций «герменевтической логики» (Г.Шпет в России, X.Липпс и Г.Миш в Германии), согласно кото-рым сфера логического не схватывается одним только дискурсив-ным мышлением, но охватывает и недискурсивные формы выра-жения смысла. Предметом логики становятся, наряду с понятиями и суждениями, метафоры и символы (См. также ДИСКУРС).

Превращение герменевтики в философию связано с именем Хайдеггера, который стал рассматривать «понимание» не в гно-сеологическом, а в онтологическом плане, т.е. не как способ по-знания, а как способ существования. В экзистенциальной анали-тике, развиваемой им в работе Бытие и время (1927), «понима-ние» выступает как одна из основных характеристик человеческо-го бытия (Dasein). Последнее есть то место в бытии, в котором возможна постановка вопроса о смысле последнего.

Человеческое бытие, т.о., изначально находится в ситуации понимания. Задача герменевтики состоит в истолковании этой си-туации. Эти положения легли в основу концепции философской герменевтики Гадамера, представляющей собой, по меткому вы-ражению Поля Рикёра, результат «прививки» экзистенциальной феноменологии к традиции герменевтики как теории и практики истолкования текстов.

Для Гадамера, как и для Хайдеггера, понимание есть форма первичной данности мира человеку. Оно не просто лежит в основе нашего отношения к тем или иным текстам, но в основе нашего отношения к миру. Процесс понимания текста неотделим от про-цесса самопонимания читающего. Но это ни в коей мере не озна-чает, что в процессе интерпретации интерпретатор волен подвер-гать текст насилию, сообразуясь исключительно со своими собст-венными запросами. В ходе истолкования речь идет о понимании того предметного содержания (Sache), которое несет в себе текст и которое не зависит ни от наших интенций, ни от интенций авто-ра.

Хайдеггеровскими размышлениями о языке, развитыми им в работах 1930–1950-х, инспирирована и выдвигаемая Гадамером философия языка. Именно благодаря языку традиция существует как живой континуум. В медиуме языка становится возможным то, что Гадамер называет «действенно-историческим сознанием»: понимаемое нами произведение, сколь бы исторически далеким от нас оно ни было, вступает с нами в диалог и тем самым оказыва-ется частью «события традиции» (равным образом частью этого события является и наша интерпретация).

Превращению герменевтики в философию противостоит при-вычный подход, согласно которому герменевтика была и остается теорией и методологией истолкования текстов. Такую методоло-гию, опираясь на основополагающие тезисы Шлейермахера и Дильтея, разработал Э.Бетти, последователи которого энергично полемизируют с Гадамером, усматривая в его концепции аполо-гию субъективизма.

С иных, чем Гадамер, позиций, раскрывает философское из-мерение герменевтики Рикёр. Стремясь преодолеть языковую центрированность подхода Гадамера, Рикёр привлекает внимание к иным объективациям человека, нежели запечатленные в (языко-вой) традиции продукты творчества. К числу таких объективаций принадлежат прежде всего символы. Основная черта символа – избыточность смысла. Символы суть структуры значения, в кото-рых один смысловой план указывает на другой, скрытый план. Поскольку анализ символов с целью расшифровки заключенного в них скрытого смысла предпринят, с одной стороны, психоанали-зом, с другой – структурализмом, философская герменевтика вы-ступает как «арбитр в споре интерпретаций».

Bладимир Малахов

Рубрики: | Дата публикации: 02.07.2010

Курсовые работы на заказ

Комментарии и Отзывы

0 0 голоса
Рейтинг статьи
Подписаться
Уведомить о
guest

0 комментариев
Старые
Новые Популярные
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии