Использование пленных и перебежчиков в античности: получение военной информации

Данилов Евгений Сергеевич аспирант

Ярославский государственный университет им. П.Г. Демидова, Ярославль, Россия

E–mail: corax@76.ru

Разведывание планов противника в ходе военных действий имеет давнюю традицию. А самыми лучшими источниками информации всегда являлись пленные и перебежчики. Их допрос мог дать полную картину того, какие действия производил противник накануне (Polyb. II. 27; Caes. B.G. I. 22, II. 16; Tac. Ann. IV. 73), что делают в данный момент враги (Herod. VIII. 26; Ps.-Caes. B. Hisp. 6) и что они собираются предпринять в ближайшем будущем (Xen. Cyr. VI.1.25; Liv. X. 20. 5; Tac. Ann. II.12; Dio Cass. XLVIII. 39. 5; Front. Strat. VI. 1). Причем этот допрос проводился по особым правилам. Во-первых, пленных допрашивали порознь, чтобы они не имели возможности сговориться о передаче заведомо ложных данных (Xen. An. VII.5.1; Dionys. V. 41. 4; Amm. Marc. XXXI. 15. 9). Во-вторых, при допросе использовались различные формы внушения: от обещания вознаграждения до пыток. В-третьих, полученная от них информация всегда сравнивалась с другими источниками для корректировки или опровержения (Xen. Cyr. VI.1.25; Liv. XXVII. 7. 3; Amm. Marc. XVIII.

6. 8, XX. 4. 1, XXI. 13. 4; Mauric. Strat. VIII. А 36). По мысли Д. Перетца, при допросе варварских пленников и перебежчиков обязательно присутствовал переводчик (interpres).

Интересующая информация составляла несколько позиций: численность противника (Dionys. V. 46. 1; VIII. 66. 2; App. Mith. 72), предполагаемая расстановка вражеских войск на поле боя (Amm. Marc. XVI. 12. 21; Oros. VI. 11. 17), места возможных засад (Plut. Otho. 7; Amm. Marc. XVII. 1. 8), тайные ходы в осажденную крепость (Amm. Marc. XIX. 5. 5).

Пленных также использовали как посредников при переговорах (App. Sam. X. 5), для оказания психологического воздействия на осажденных (Tac. Hist. IV.34), дезинформирования противника (Anonymus. VI). Видных и знатных пленных оставляли для обмена (Onasand. XXXV. 2). Часть пленников продавалась в рабство (Onasand. XXXV. 1) или отпускали за выкуп (App. Sam. IV. 1, X. 2; Plut. Brut. 30; Philo. In Flacc.

9). Человек, взятый в плен («язык») при нехватке времени мог быть единственной надеждой на срочное получение требуемых данных (App. Pun. 42). Марк Порций Катон во время подавления восстания кельтиберов в 195 г. до н. э., не имея другого способа проникнуть в планы неприятеля, приказал трем сотням воинов одновременно напасть на неприятельскую заставу, захватить и доставить невредимым в лагерь одного пленника; тот под пыткой сообщил все нужные данные (Front. Strat. II.5).

Причины перебежки могли быть совершенно разные: страх наказания за совершенное преступление (Amm. Marc. XVI. 12. 2; XVIII. 6. 16); поражение в гражданской войне (Herodian. III. 4. 7); стремление к материальному вознаграждению (Herod. II. 40; App. Hann. II. 17; Cic. Off. III. 22. 86; Herodian. VI. 7. 8; VII. 2. 1; Eutr. II.

14. 2), нервное и физическое истощение (Dionys. V. 26. 5; Joseph. B.J. III.7.33). В любом случае к перебежчикам относились как к предателям (Amm. Marc. XXIV. 2. 11). Худший же вид предателя – это болтун, который добровольно и бескорыстно выдает тайны (Plut. De garr. 15).

Степень важности информации, полученной от перебежчиков, зависела от их социального положения. Так, например, данные, которые были сообщены знатными бриттами Адмонием и Бериком, видимо, способствовали успешному развертыванию военной кампании Клавдия в Британии (Suet. Calig. 44.2; Claud. 17.1; Dio Cass. LX. 19).

Переход на сторону неприятеля был распространенным явлением во время гражданских войн. В разгар усобицы между Цезарем и Помпеем перебежки были обыденным явлением (Ps.-Caes. B. Hisp. 11, 12, 13, 16, 18, 20, 21, 26, 27). После гибели Цезаря так поступали солдаты в громадном числе, а некоторые из знатных людей считали, что переход из одной партии в другую не представляет собой «перебежки» (App. B. C. V. 17). Ежедневно кто-нибудь перебегал (transfugiebat) к Октавиану, к Антонию — никто (Vell. Pat. II. 84. 1). Во время смуты I в. н.э. раб-перебежчик помог вителлианцам захватить город Таррацину (Tac. Hist. III.77).

После допроса перебежчики могли стать частью той армии, к которой они перебежали (Ps.-Caes. B. Hisp. 34; Tac. Ann. II.78). Перебежчиков от Цезаря Помпей помещал в легкую пехоту, давая им на содержание по 16 ассов в сутки (Ps.-Caes. B. Hisp. 22). В других случаях они вместе с пленными привлекались к строительным работам (Onasand. XLII. 9; Tac. Hist. IV.23). Грань между этими двумя категориями потенциальных информаторов была очень узкой. Ведь если захваченный в плен не возвращался тогда, когда он мог это сделать, то он рассматривался как перебежчик (D.

49.16.5.5). Иногда же воин попадал в руки врагов после того, как сам дезертировал с поля боя (Dionys. VIII. 63. 3).

Перебежчиков следовало всегда остерегаться (Onasand. X. 7; App. Pun. 22-23). Под их личиной часто скрывались вражеские шпионы (Liv. XXVII. 15. 11; Ps.-Caes. B. Afr. 35; Nep. Datames. 6; Aur. Vict. De vir. Ill. XXX. 2; Polyaen. I. 15; Mauric. Strat. VIII. А

11, 41, 42; Philostorg. VII. 15). Они пытались заслужить доверие, стать «своими». Ценность поставляемых ими данных, в сущности, зависела от индивидуальных качеств и достигнутого уровня внедрения. Таким информатором был скиф Олкаба, внедренный ставкой Митридата в окружение римского полководца Луция Лициния Лукулла и долгое время участвовавший в его тайных совещаниях (App. Mith. 79).

Наказанием за перебежку и выдачу военных секретов чаще всего служила смертная казнь. Ведь тот, кто покинул родину с дурным намерением и с душой предателя, считался в числе врагов (D. 49.15.19.4). Пойманного дезертира лишали звания, под пытками допрашивали (D. 49.16.7), а после снятия показаний (D. 49.16.3) отдавали на растерзание зверям или распинали на кресте (Val. Max. II. 7. 12; D.

49.16.3.10). Карался смертью и тот, кто был задержан, когда намеревался перебежать к врагу (Val. Max. II. 7. 11; D. 49.16.3.11). Причем, перебежчиком считали не только того, кто перебежал к врагам во время войны, но и того, кто перебежал к нейтральным или дружественным нациям (D. 49.15.19.8). Такой человек потенциально мог поделиться своими знаниями стратегической важности (Herodian. III. 4. 8-9; Euseb. Vit. Const. II.

53). Свести к минимуму вредоносные акции перебежчика можно было через передачу писем подозрительного содержания, которые бы насторожили противника в его отношениях с предателем (Mauric. Strat. VIII. А 28). Для предотвращений перебежки использовались патрули и сторожевые собаки (Aen. XXII. 14; Veget. IV. 26; Polyaen. II.

25). Выдача пленных и перебежчиков являлась одним из условий римлян в ряде перемирий и мирных договоров (Dionys. III. 32. 5; App. Pun. VIII. 54, Sic. II. 2; Iust. XXXI. 7. 8; Dio Cass. XII. 17; Sulp. Sev. II. 23. 6). Наблюдение за своими воинами также могло предотвратить появление перебежчиков и дезертиров (Plut. Fab. Max. XX, Mar. XVI; App. Sam. I. 1, B.C. III. 43; Front. Str. I. 9. 1).

Таким образом, военнопленные и перебежчики являлись незаменимым источником разведывательной военной информации в древности, особенно для римского командования.

Литература

1. Peretz D. The Roman interpreter and his doplomatic and military roles // Historia. Bd.55. Heft 4. 2006. S.458.

Рубрики: Наука | Дата публикации: 11.07.2010

Комментарии и Отзывы