Глобальное общество потребления?

Представляя собой глобальный процесс, индивидуа-лизация и стоящая за ней дестабилизация социальных связей людей, отнюдь не является, таким образом, унифицирующим процессом. Но это не значит, что глобализации вовсе чужды те унифицирующие и ни-велирующие тенденции, которые приписывают ей ее критики. Давно уже известно, что «одинокая толпа» — масса, лишенная собственной естественно самовос-производящейся системы ценностей и ориентиров, оказывается легко подверженной интенсивному внеш-нему воздействию. Мощным источником такого воз-действия, несомненно, является информационная глобализация.

Современному человеку доступно гораздо более ши-рокое поле информации — причем информации прежде всего образной, визуальной — о моделях культуры, по-требления, образов жизни, отличающихся от тех, ко-торые заданы ему привычкой, традицией или непо-средственной социальной средой. Это значит, что в сумме факторов, определяющих характер социализа-ции личности, относительно большую роль — реально или потенциально — играет механизм имитации «чужо-го», т. е. не укоренного в данной среде (прежде всего в родительской семье) опыта. Это значит также, что че-ловек оценивает свое собственное и своей социаль-ной группы , страны, нации и т. д. положение, жиз-ненные возможности, вырабатывает свое самосозна-ние и аспирации, исходя из соотнесения собственной ситуации с гораздо более широким кругом экономиче-ских и социальных ситуаций, чем в более традицион-ных условиях ограниченного круга информационных контактов. Так, жители бедных стран и представители неимущих слоев тем тяжелее переживают свое поло-жение, чем лучше они представляют себе ту «богатую жизнь» других стран и социальных групп , которую им повседневно показывают аудиовизуальные мас-смедиа. Глобализация, таким образом, значительно расширяет масштабы «относительной депривации» — явления, давно уже открытого и описанного социоло-гической наукой.

Столкновение названных процессов — расширения ин-формационных горизонтов, усиливающего тенденцию к имитации попадающих в эти горизонты жизненных стандартов, и социально-психологической индивидуа-лизации — оказывает мощное влияние на потребно-сти и мотивы личности. Они меньше, чем в прошлом, регулируются культурой, системой традиций, норм и ценностей собственной социальной среды человека и больше — распространяющимся и признаваемым в ми-ровом масштабе стандартом «современного» образа жизни. Так происходит глобализация сложившегося первоначально на Западе общества массового по-требления.

Приобщение к этому «обществу» становится для ин-дивида , «освобожденного» от традиционных соци-ально-групповых связей, одновременно наиболее дос-тупным средством самоутверждения в социуме и ори-ентации своих индивидуальных стремлений. Индиви-дуализация нередко оборачивается, таким образом, новой стандартизацией, основой которой является равнение уже не на нормы, ценности и стандарты по-требления какой-либо определенной культуры, но на универсальную массовую модель постоянно обнов-ляющегося материального потребления.

Разумеется, речь идет только о тенденции. Ее разви-тие ограничивают бедность и нищета сотен миллионов людей — тех, кто озабочен элементарным биологиче-ским выживанием, кто не в состоянии ориентироваться на гонку в сфере потребления. Тем не менее меха-низмы «потребительского общества» оказывают мощ-ное влияние на мотивы деятельности людей и в «бо-гатых», и в «бедных» странах, на всю мировую соци-альную динамику. В характерных для «общества все-общего благоденствия» условиях материального изо-билия, вакуума духовных ценностей и способных мо-билизовать людей общественных целей индивидуали-зация сплошь и рядом оборачивается поиском все бо-лее идивидуализированных и изощренных наслажде-ний, т. е. не выходит за рамки логики общества по-требления. В то же время стремление к достижению постоянно эволюционирующего современного потре-бительского стандарта пронизывает мотивацию сотен миллионов людей, этого стандарта не достигших (осо-бенно в развивающихся странах), подчас вынуждая представителей бедных слоев еще более ухудшать свое положение, предпочитая субъективно привлека-тельное (телевизор, подержанный автомобиль и т. д.) более объективно необходимому (нормальное пита-ние или образование детей). Это стремление превра-щается во многих обществах в своего рода массовую идеологию и решающую цель, оставляя их глухими к предостережениям о катастрофических экологических последствиях расточительного потребления и к при-зывам о его рациональном ограничении.

История «общества потребления» на Западе показы-вает, что его собственная динамика порождает факто-ры, подрывающие его основы. По мере омассовления, роста доступности потребительского стандарта про-буждается неудовлетворенность бессмысленностью гонки в сфере потребления, актуализируется потреб-ность в более содержательной деятельности, откры-вающей возможности для самореализации личности. Уже упоминавшийся американский социолог Р. Ингл-харт пытался изучать этот процесс эмпирически, на основе массовых опросов, систематически проводив-шихся под его руководством в ряде стран в 70-90-х го-дах. Опрашиваемым предлагалось выбрать одну из двух выделенных им систем общественных ценностей: «материалистическую» (экономический рост, безо-пасность , благосостояние и т. д.) и «постматериали-стическую», в которой доминируют приоритеты гармо-ничных отношений между людьми и самореализации личности. Согласно концепции Инглхарта, постмате-риальные ценности становятся значимым продуктом ценностного кризиса лишь в определенной ситуации — в условиях «субъективного благосостояния» или ощу-щения «экономической безопасности », испытывае-мого основной массой или большой частью членов общества. Инглхарт подчеркивает, что именно психо-логия экономической безопасности на индивиду-альном уровне создает предпосылки постматериаль-ной «культурной революции», ведущей, в частности, к актуализации в сознании проблем безопасности социетального и планетарного масштаба — например, экологических7.

7 See: Inglehart R. Modernization and Postmodernisation. Cultural, Economic and Political Change in 43 Societies. Princeton, 1997. P.87.

Данные кросскультурных, охватывающих более 40 стран исследований Инглхарта показывают, что, хотя постматериальные ценности действительно больше распространены в «богатых» странах Запада и Восто-ка, где их разделяют по данным на 1990 г. от 1/5 до 1/3 опрошенных (22% в Австралии, Ирландии, США, 20% в Норвегии, 25% в Канаде, Японии, Швеции, 33% в Финляндии), «постматериалисты» существуют и во многих более бедных, развивающихся, странах. На-пример, в Турции и Мексике их процент почти столь же велик, как в США и в Австрии (21-22%), и лишь нена-много меньше (18-19%) в Южной Корее, Аргентине, Бразилии, Чили, в Южной Африке. Меньше всего, по данным Инглхарта, постматериализм представлен в Южной Азии, экваториальной Африке, социалистиче-ских и постсоциалистических странах (Беларусь 14%, Болгария 13%, Китай 7%, Эстония 13%, Венгрия 12%, Индия 13%, Латвия 12%, Литва 16%, Нигерия 13%, Польша 13%, Румыния 12%, Россия 11%)8.

8 Ibidem

Таким образом, не только ценности общества потреб-ления, но и его идейно-психологическая альтернатива — постматериализм — приобретают, хотя и в меньшей мере, глобальное измерение.

В целом можно констатировать, что глобализация действительно оказывает трансформирующее воздей-ствие на систему факторов, формирующих личность в самых разных типах обществ, расшатывает старые, традиционные (для любого общества свои), менее же-стко детерминируемые определенной социально-культурной средой системы таких факторов, что соз-дает возможности для ее развития. Эти возможности, совершенно очевидно, весьма разнородны в различ-ных конкретных региональных, национальных и соци-альных ситуациях: в одних случаях они открывают путь к обогащению кругозора и жизнедеятельности личности, в других — по всей видимости, гораздо более многочисленных — к ее предельной маргинализации, одиночеству и аномии. Во всяком случае, говоря о трансформирующем воздействии глобализации, сле-дует иметь в виду именно этот крайне противоречивый и многообразный характер изменений, а вовсе не мо-дернизацию, понимаемую как всеобщее прогресси-рующее приближение населения планеты к стандар-там модерна или постмодерна.

В то же время это воздействие не сводимо к «экспор-ту» мотивационно-ценностных систем, сложившихся в западных обществах, в остальной мир. Суть глобали-зации — в возрастающей взаимозависимости различ-ных обществ, а взаимозависимость предполагает уча-стие в процессе как минимум двух или еще большего числа сторон.

Своеобразным «моментом истины» в этом отношении явились события 11 сентября 2001 года в США. Ко-нечно, и до этих событий были очевидны многие дис-комфортные для Запада аспекты глобализации — пре-жде всего рост неконтролируемой иммиграции с Вос-тока и Юга; немало говорилось и писалось и об угрозе международного терроризма. Однако мало кто ожи-дал, что производимый глобализацией «эффект буме-ранга», т. е. реакция на нее ее «объекта», может ока-зать столь радикальное воздействие на ее «субъекта», если, как это принято, под субъектом понимать Запад, и особенно Америку, а под объектом — остальной мир. Речь идет, конечно, не о том, чтобы видеть в терактах в Нью-Йорке и Вашингтоне ответ «Востока» на «за-падную» глобализацию. Террористические группы , вдохновляемые особой разновидностью фанатичного религиозного сектантства и направляемые интересами кучки политиков-авантюристов, разумеется, никак нельзя рассматривать в качестве полномочных пред-ставителей незападного или хотя бы только исламско-го мира. Однако несомненно и другое: активизация международного терроризма в его нынешних формах и масштабах стала возможной только в контексте про-тиворечий, порождаемых глобализацией.

События 11 сентября показали, что одним из ее по-следствий может стать новый переворот в ценностных основах, на которых строится жизнь западных об-ществ, мироощущение и мотивация составляющих его людей.

Вспомним тезис Р. Инглхарта: основа движения к по-стматериальным ценностям и к уровню индивидуали-зации, характерному для постмодерна, — достижение западным человеком фактического и психологического состояния экономической безопасности . Что же произойдет с этим человеком, если он лишится эле-ментарной физической безопасности, гарантий вы-живания самого себя и своих близких, если он со дня на день будет ждать смертельного удара по своей стране или своему городу, дому, наносимого невиди-мым и неизвестным врагом? Какие уж тут «постмате-риальные ценности», какое уж тут доминирование ду-ховного над материальным!

«Действительно ли Америка изменилась после ужаса 11 сентября?» — писала американская газета, сотруд-ники которой опросили 150 жителей из 22 городов американской «глубинки». Журналисты делают вывод: «изменения часто трудно уловимы, они происходят в глубинах психики… Люди ощущают некое новое тече-ние, в которое они вовлечены в своей повседневной жизни — дома, в церкви, в школе, на работе и во время развлечений»9. «Изменения в глубинах психики» обычно чреваты для человека наиболее значимыми последствиями. В каком направлении будут разви-ваться эти изменения у американцев, жителей других западных стран? На этот вопрос сегодня трудно дать достоверный ответ. Очевидно однако, что конфликты, порождаемые глобализацией, могут существенно пре-образить духовный, морально-этический, психологиче-ский облик и западного, и всех других обществ совре-менного мира.

9 Rocky Magazin News. October, 20. 2001.

Рубрики: Философия | Дата публикации: 02.07.2010

Комментарии и Отзывы